Приют героев - Страница 100

100

— Это мой кошмар?!

— Не ваш светлость. Чужой. Я такой первый раз видеть. Скверно разуметь могу…

— Хорошо, хорошо, — прервал старика барон, хотя после оригинального спасения пульпидора и беганья по потолку язык не поворачивался называть Тирулегу «стариком». — О ваших талантах поговорим чуть позже. Сейчас меня интересует другое: почему вы сразу не представились? Отчего полезли драться? Я ведь мог вас убить…

В последнем Конрад был далеко не так уверен, как хотелось бы. Он хорошо помнил вкрадчивые тиски, сдавившие запястье. Наверняка остались синяки. «А мог и кость сломать», — с опозданием дошло до барона.

— Я не лезть!.. не лезть! — Тирулега помахал в воздухе указательным пальцем, словно отгоняя от себя напраслину. — Вы сами на меня скакнуть козлотур! Я забоял… забояться. Голова совсем дурной, когда забояться. Только потом додумать: надо говорить, кто я. Я и говорить.

Барон вздохнул.

— Ладно, я вам верю. Такое случается: когда человек с перепугу в драку лезет…

— С перепуг, с перепуг! — согласно закивал Тирулега. — Я сильно-сильно перепугивать, когда вы скакать!

— А теперь вернемся к нашим кошмарам…

— Не наш!.. не ваш. Чужой. Сопирель. Как это… водить?.. наводить?..

— Наведенный?

— Да! Наведенный. Блуд…

— Приблудный?

— Да! Приблудник. Правильно есть. Бывать так: друг-враг нарочно сон на человек наводить. Это — сопирель. У нас так говорить, между ловцы снуллей. А бывать, сон своя воля бегать. Чужой, приблудный и сам ходить ногами. Вагансомнул. Редко-редко бывать.

Конрад встал, прошелся из угла в угол, заложив руки за спину. «Как арестованный в камере», — пришло некстати сравнение, и барон поспешил сменить позу. Остановился перед почтительно молчавшим Тирулегой, глянул сверху вниз. Обер-квизитору нравилось смотреть на людей сверху вниз. К сожалению, памятуя рост барона, выпадала сия радость нечасто.

— Так мой сон наведенный или приблудный? Сам явился? — или наслали?!

Тирулега удрученно нахохлился:

— Я не разуметь. Я каптор ырта… ловец снуллей больше сорок лет, но такой снулль — первый раз. Сопирель. Вагансомнул. И капля-капелька — ваш. Все вместе. Никогда не видеть.

Он вновь уставился на плетенку с пойманной «медузой».

— Вот тут зелень светить, мало-мало. Видеть? Значит — сопирель. Свой сон — желтяк или пеструшка. Инкубонис — красный. И гори ясно-ясно. А здесь висеть веревки, шевелиться. Видеть? Вагансомнул. Приблуда. Он на веревки летать туда-сюда.

«Похоже, наш морфинит никогда не видел медуз и не знает слова „щупальца“, — отметил Конрад.

— Плотный — значит, правда. Память. Как мозги в башка. А тут ба… ба-хромать?

— Бахрома?

— Да, ба-хромать! Это значит — старенький, очень. Много ба-хромать. Много-много лет. Сколько ниточек, столько раз сниться. Видеть?

— И сколько же лет нашему дорогому… м-м… инкубонису? — осторожно поинтересовался обер-квизитор.

— Я не знать. Сто? — больше-меньше… Точно не сказать. Первый раз — такой старый снулль. Никогда не видеть, слышать только. От мой дедушок. Всегда думать: сказка…

Барон ощутил себя плошкой, в которую из клепсидры-Тирулеги капают слова — вот-вот наполнят до краев. Брызги летят на стенки, стекают обратно памятью о пойманном снулле, уходят вглубь, в бешено вращающиеся водовороты мыслей…

— Погодите! Вы утверждаете, что этот сон — частичная правда? Чья-то память? Не игра воображения? И теперь эта память — в вашей… ловушке?

— Не память, — замотал головой Тирулега. — Снулль. Ну, сон и снулль… это как… О, книга! Снулль — книга. А сон — буквицы, что в этот книга кто-то записать. Снулль носит сон. Я поймать снулль. В снулле — сон, который вам кто-то приснить.

— Вы хотите сказать, что у вас в ловушке снулль, в снулле — сон, а во сне — чужая память?

Барону ужасно захотелось проснуться.

— Верно есть! — ловец искренне обрадовался понятливости собеседника. — Не весь память. Ломтик.

— Хорошо, пускай ломтик, — в обер-квизиторе вдруг проснулся охотничий азарт. — Выходит, кто-то помнит время становления Ордена Зари! Сударь Тирулега, вы совершенно правы: нашему другу-снуллю очень много лет. А как далеко должен находиться человек, чтобы снулль перенес его сон на другого человека?

— Недалеко. Рядом.

— Например?

— Например, в сей дом.

— Очень хорошо! — фон Шмуц потер руки в предвкушении. — И вы можете определить, чей это сон?

Конрад уже знал ответ. Сейчас ему требовалось лишь подтверждение. Никто из спутников барона не был стар в должной мере — это известно доподлинно. Но для колдуна или мага, особенно с мощным внутренним запасом маны, и сто лет — не предел жизненного срока. Молодо выглядит? — на то есть личины и другие чародейские штучки. Не далее как позавчера благодаря мастерству вигиллы барон и сам куролесил в облике верзилы-матроса.

— Да, я мочь определить. Здесь, в сей дом, нет такой человек.

— То есть как — нет?! Вы ловец снуллей или шутник?! От расстройства, что замечательная догадка развеялась сизым дымом по ветру, Конрад на миг сорвался, о чем немедленно пожалел, устыдившись. Зрелый муж, дворянин, высокопоставленный сотрудник Бдительного Приказа… Значит, обязан держать себя в руках даже в часы светопреставления. Стыд и позор!

— Извинить меня, — уныло развел руками Икер Тирулега. — Странный снулль. Редкий. Нет, в дом нет просеззориус ага… человек-хозяин.

— Прошу прощения за резкость и недоверие. А как насчет молодого пульпидора, которого вы вчера спасли?

— Нет, горбатый не мочь быть просеззориус. Никто из люди в сей дом.

100