Приют героев - Страница 83

Это было страшно — бледный, скованный солдат ведет бой, разговаривая о пустяках.

— Если я сниму блок, вы гарантируете, что он не опрокинет «невод» на меня?

— Да, — сказал малефик. — Дедушка. Не опрокину. Да. Ничего не произошло. Если не считать того, что Андреа Мускулюс сунул руку в карман халата, извлек клетчатый платок и начал вытирать лицо. Рука дрожала, малефик дважды ткнул себе пальцем в глаз и грязно выругался, не стесняясь присутствием дамы. Потом он запахнул халат, завязал пояс, заметил, что узел пояса — копия финального узла «невода», еще раз выругался и взялся перевязывать.

На столе мерцал оставленный про запас «Piscatorius linum».

— Как вы мне все надоели, — с чувством произнес малефик, сморкаясь в платок. — С вашими следствиями, дознаниями, арестами, интригами, планами, Чурихом… Век бы вас не видел, господа хорошие!

Он подумал и добавил: — Да.

— Остаточные явления блокировки, — прокомментировал стряпчий, а вернее, профос Тэрц, выбираясь из угла и как ни в чем не бывало усаживаясь в кресло. Шляпу он водрузил на острое колено, покачивая ногой. — Скоро пройдет. Здесь кто-то говорил о Чурихе? Андреа, дружище, погасите вашу пакость, она меня раздражает…

— Что вы хотели от меня? — не спеша гасить чары, спросил Мускулюс.

— От вас? Взаимности. И кое-каких сведений.

— Вам не кажется, что я вправе первый требовать взаимности?

— Хорошо. Драный гремлин, никогда не хотел связываться с учениками Кольрауна! На вас пахать нужно, а не блокировать…

Тэрц сцепил пальцы на животе, засмеялся и начал рассказ.

***

Стряпчий Фернан Тэрц, профос Надзора Семерых, занялся Чурихом недавно, взамен ушедшего на покой коллеги.

Наблюдения последних лет ясно говорили, что некроманты Высшего Совета опять затеяли игру с огнем. Расширение внешних контактов, путешествия инкогнито, внеочередные сессии Совета, сокращение числа заявок на открытия и лицензирование новых чар. Таинственные эксперименты, проводимые не в башнях Чуриха, защищенных системой охранительных чар «вырви-глаз», а где попало, от Бадандена до Ятрицы… Закупки свежих покойников у скорбящих родственников, готовых за горсть монет продать хоть мать родную в саване с бантиком. Покойники закупались в странном ассортименте: народный умелец Ясь Конюшина (на спор подковал ерша), маэстро Гвидо Салтансен, гений клинка (довел фехтовальную залу до разорения и умер в нищете), престарелая чета Гарбуздов, Карл и Клара, которые до глубокой старости восхищали зрителей на приапических оргиях храма Танритариев, бровар Йошка Порей (на спор выпивал полтора бочонка пива с вялеными уклейками), наемный атлант Граммон с дочерьми-кариатидами (двадцать лет служили опорой академическому театру кукол и были привалены крышей во время Жучьего землетрясения)…

Связь не просматривалась.

Умершие закупались с соблюдением Гражданского Кодекса, раздел «Недвижимое имущество», статья «Физические тела: аренда и найм». Придраться было не к чему. Для некромантов такие штучки — в порядке вещей. Фернан подозревал, что часть мертвецов попросту крадется из могил, без оформления сделки и выплаты пошлин, но доказать ничего не мог.

И не стремился: Надзор Семерых интересуют злоупотребления магией, а за державу профосам не обидно.

В начале лета состоялось подозрительное знакомство Чуриха с рыцарями Ордена Зари, квесторами сезона. Чурихские некроты — слишком практичные господа, чтобы без важной причины искать дружбы безобидных идеалистов. Когда идеал попадает в руки магов определенного профиля, он способен воплотиться в жизнь с приветливостью шелкового шнурка, присланного вам на дом местным диктатором.

— Идеалы? Свет и Тьма?! — нет, судари мои. Азарт и тщеславие, вот их настоящее имя. Я не люблю идеалы. Однажды они сломали мне жизнь.

— Как именно?

— Увы, душенька. Вспоминать прошлое я не люблю еще больше.

— Извините…

Квесторов было жаль. Молодежь, проблемы роста, шило максимализма, вогнанное в юную задницу по самую рукоять… Разослав письма в семьи рыцарей, Фернан искренне надеялся, что за дружбу с Чурихом патриархи всыплют щенкам по первое число. Он не знал, что опаздывает, что смешон в своих благих намерениях, как смешон лекарь-недоучка, отпаивая прокаженного настоем шульжени скверной.

Когда барон, вернувшись в гостиницу и застав бессонный съезд родичей, начал рассказывать про малефика Мускулюса и его подвиги на кладбище Вторичной Инкарнатуры… О, Фернан сразу навострил уши! Здесь не обошлось без чурихских проделок. Если казенные сыскари не сумели допросить дрейгуров, сломавшись на «языке висельника», то профос целиком полагался на свое мастерство блокатора. В столице сейчас находился Гувальд Мотлох, верховный архивариус Надзора Семерых, — связавшись с ним, профос убедил Гувальда отыскать опытного разверзателя из числа магов, тайно сотрудничающих с Надзором, чтобы тот раскрыл для Тэрца нужную могилу и провел допрос.

У Фернана имелись личные связи в магической среде столицы, но не воспользоваться контактами верховного архивариуса было бы грешно.

— Проклятье! В былые времена, до обращения, я и сам чудесно вскрыл бы захоронение!

— И подняли бы дрейгура? Вы из некромантуры?

— Душенька, не хватайте меня за язык. Нет, я не из некромантуры, как ваш замечательный председатель Трибунала. Но дрейгура поднял бы хоть за шкирку, хоть за хлястик. Правда, молодой Фернан Тэрц не сумел бы блокировать корни «языка висельника»…

— Понимаю.

— Ничего вы не понимаете, хорошая моя. Ничего. С вашим судьбоносным профилем такие вещи…