Приют героев - Страница 105

105

Ага, вон еще один!

— Сударь Кугут! Быстро в фургон! За нами следят. Рене не заставил повторять дважды, юркнув внутрь.

— А вы, Кош, продолжайте править, как ни в чем не бывало. Нет, быстрее ехать не надо. Нам до этих людей дела нет.

— Понял, светлость. Чай, не дурак…

Вновь заняв место во главе отряда, барон краем глаза продолжил коситься на холмы. Только стычки с Черной стражей им не хватало! Неужели догадались, что пульпидор здесь? Успели заметить Рене до того, как он спрятался в фургоне? Может, и заметили, но вряд ли опознали — расстояние все-таки приличное.

Однако Конрад привык рассчитывать на худшее.

Наблюдатели даже не пытались осторожничать — торчали на виду, и это весьма не нравилось барону. Значит, чувствуют уверенность. Он невольно вздрогнул, когда рядом образовалось точное подобие одного из черных всадников — на вороном жеребце, в угольном облачении. Но это, к счастью, был всего лишь Икер Тирулега. Шоры вновь красовались на голове ловца снов, зато его конь имел возможность глядеть, куда заблагорассудится. Сам Тирулега смотрел строго вперед, на дорогу, как если бы взгляд его привязали суровой нитью к определенной точке.

— Я вас удивить, — сообщил он, словно продолжая беседу, прерванную минуту назад. — Я лазить потолок, лазить дерево…

«Носить шоры, — мысленно продолжил барон. — Ловить сны. Нет, что вы, меня это ничуть не удивляет: такие простые, обычные, свойственные всем пустяки…»

— Вы слыхать про Рагнар-йок? Я говорить про Рагнарское ущелье…

SPATIUM XV. КРАТКАЯ ИСТОРИЯ РАГНАР-ЙОКА, или ЖИЗНЬ В ДВУХ СТЕНАХ

«Это случилось на заре Времен Исповедимых, когда Овал Небес был еще Гончарным Кругом, не сплюснут трением о шершавый бок вечности, а Великая Лепешка лишь на днях выпала из прохудившейся котомки Вечного Странника, чтобы зачерстветь и образовать твердь, именуемую Квадратом Опоры. Во всяком случае, так утверждает „Турель мифов“ под редакцией Вингеля Майера, в разделе „Творение: аспекты и нюансы“. Именно тогда блуждающий великан Прессикаэль ощутил странный зуд на просторах своего монументального тела. Он почесался, взволновав Вышние Эмпиреи, но зуд только усилился. Юный великан отчаянно скреб и драл себя везде, где мог дотянуться, а мог он изрядно; потом бедолага в ярости сорвал шкуру матерого левиафанца, служившую ему одеждой, — и из складок шкуры выпала блоха.

Блоха для великана и блоха, к примеру, для сапожника — это, судари и сударыни, две большие разницы. Докучал гиганту злокозненный чудо-юдырь Нефас Ехидный, дитя кровосмесительной связи между сплетнями и истиной, прародитель сонма исчадий и бестий. Одни лишь драконы категорически отрицают родство с мерзким Нефасом, и большинство криптозооисториков с ними согласны. С драконами попробуй не согласись! Они кого угодно переспорят.

Но речь о другом.

Нефас выпал из складок на горелую корочку Великой Лепешки, в районе Рагнар-йока. Кто такой был Рагнар, в честь которого назвали район, и почему он был йок, «Турель мифов» умалчивает; справочник же «Эпическая сила» утверждает, что Рагнар — монофаллический сын Вечного Странника, рожденный без матери из укушенного локтя божества.

Впрочем, великан меньше всего интересовался местными достопримечательностями, а справочника «Эпическая сила» не читал вовсе. Обозленный бегством гадины, Прессикаэль принялся молотить кулаком по Рагнар-йоку, стараясь погубить блоху. От ударов исполина будущая твердь ходила ходуном, а корка плоскогорья пошла трещинами, в одной из коих обрел прибежище ушлый Нефас, с ехидством скрежеща жвалами.

Тогда схватил Прессикаэль кремневый нож Резун и хотел рассечь им твердь до основания, а затем извлечь и раздавить Нефаса. На счастье, легла тут на плечо великана десница Вечного Странника — ласковая, но тяжелая. А вскоре и шуйца легла, для убедительности. Ибо увидел Вечный, что твердь — дом многим тварям, и людям в том числе, и не позволил он буйному Прессикаэлю чинить поножовщину во вред безвинным созданиям. Остальное, включая последующий диалог Вечного Странника с раздраженным исполином, см. в трактате «Рождение мира: случайность или диверсия?» св. Антипия Тирадского.

А переплетение змеящихся трещин от ударов Прессикаэля, разойдясь рукавами на юг и север от Рагнар-йока, сохранилось на корке плоскогорья, дав начало Рагнарскому ущелью, которое, в свою очередь, дало приют племени рагнаритов; сами же себя рагнариты звали энитимурами, или стенолазами».

(Фризий Трандец, «Мифургия без купюр», издание 3-е, дополненное, с илл. Бентьера Лупоглазика)

«Народ в ущелье обосновался вольнолюбивый и духом возвышенный. Живут энитимуры в стенных аулах, выдалбливая убежища в камне голыми руками и превращая склон в подобие ломтя сыра. Как я заметил после долгих наблюдений, жизнь в узком горном разломе (глубина в пять сотен локтей при ширине от одного до трех размахов рук) накладывает на аборигенов особый отпечаток. Горцы с младенчества предпочитают двигаться по стенам, а не по дну ущелья (пока туда еще спустишься!), ловкостью и проворством не уступая мохнатым скорпионам-целовальникам. Не только ладони и ступни рагнаритов, но и тела их целиком приобрели со временем удивительные свойства. Старцы, неспособные более охотиться, и женщины в тягости, желая семьям благополучия, за умеренную плату демонстрируют заезжим купцам чудеса: выбрав гладкую отвесную стену, они взбираются повыше, а потом разводят руки и ноги „пентаклем“, не касаясь ими стены и прилипнув к камню голым животом.

В случае с беременными это смотрится особенно пикантно.

105